Однажды ко мне пришел юноша с рассказами про деспотичную мать. И достаточно долго ходил, каждый раз подчеркивая, как долго, дорого, скучно и неудобно ему добираться. Он исчез на следующий же день после того, как мы обсудили, что если куда-то не хочется и необязательно, то можно и не ходить. И это был успех.
А еще были женщины. Много женщин. Очень много женщин, упорно копирующих мой стиль одежды (блин, было бы что копировать!), прическу, манеру говорить, а потом прилюдно трижды отрекающихся еще до первых петухов, поняв, что им такое не подходит. Их тошнило и до сих пор тошнит тем, чего они по своей неразборчивости наглотались.
И это тоже успех.
А еще был инопланетянин (это чтобы уж совсем никто с собой сходства не нашел, хотя всё равно тапками закидают), который по списку перечислял мне все мои токсичные черты. Для него лично токсичные, не для всех. И это тоже была история успеха.
Успех — это когда кто-то подходит слишком близко, чтобы оттолкнуться от самого сердца. И толкает очень больно, приобретая себе такое право. Это когда кто-то ставит тебя на пьедестал, а потом свергает, а вместе с тобой и все прочие авторитеты. Это когда надежный человек учится иногда предавать и находить свободу, а слишком честный — подвирать при необходимости и тем самым беречь свой внутренний мир. И на ком, как вы думаете, они сперва тренируются?
Разочарование, злость, отвращение, страх и ненависть, испытанные клиентом в полной мере, — это тоже успех.
Иногда мои глаза полны слез. От боли, от радости, от осознания силы момента. И это уже не о терапии вовсе.
Что я могу вообще? Смеяться, плакать, обнимать, расставлять границы, смотреть, слушать, провоцировать, удивляться, придумывать, пробовать, молчать... Что-то очень простое. Дальше пустота и бессилие, отличавшее меня от не меня. Но умение различать это — уже успех. Не всем очевидный, весьма дорогой и дающий освобождение.
